Дмитрий СИНИЦА

ОХОТА НА ЧЕБУРАШЕК
ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ. МИЛИЦИЯ, МИЛИЦИЯ, КАРТОФЕЛЬНОЕ ПЮРЕ!..

Вторник, 24 августа 1976 г., 16:04

Дорогой читатель! Когда ты выпьешь несколько бокалов пива, да ещё добавишь грамм двести водочки, тебе непременно захочется в туалет «по маленькому», не так ли? Вот!..

Захотелось «по маленькому» и рядовому милиции Штемлеру. Он посмотрел на кусты. И кусты с левой стороны от шоссе показались ему гуще...
Эх, зря! Потому что если бы патрульный Штемлер пошёл в правые кусты, ему бы пришлось идти мимо правой, открытой, дверцы грузовика. И он бы увидел простреленную голову водителя, лежащего слева направо, и понял, что имеет место отнюдь не ДТП...

Но Адольф пошёл в левые кусты. Мимо левой, закрытой, двери кабины. И чего-то захотелось ему её открыть... Открыл... И увидел грязные подмётки кирзовых сапог лежащего на полу Санина, а его простреленной головы не увидел... Подпрыгнул от радости на одной ножке и, забыв о позыве мочевого пузыря, закричал сержанту Тараненко:
- Эй, Юрка!.. Водитель нашёлся!.. Спит, ублюдок, в кабине, до того пьян!..
- Права есть? – поинтересовался старший патрульной группы.
- Да... - напарник вытащил водительское удостоверение, засунутое за панель приборов.
- Так неси сюда!..
Сержант милиции Тараненко страдал плохим зрением. Но тщательно скрывал это. Потому, что боялся, что его уволят «по состоянию здоровья». А милицейской пенсии он ещё не выслужил. Для этого он выучил наизусть «таблицу Сивцева» и всегда успешно проходил плановые медосмотры у окулиста...

А вот фамилию «Санин» он не выучил. И потому прочитал её в правах убитого водителя как «Сенин»...

Вторник, 24 августа 1976 г., 16:04

- «Дунай-1», «Дунай-1», я «Днепр-1»! – на пульт оперативного дежурного ГУВД Крыма поступил радиовызов его бахчисарайского коллеги.
- «Дунай-1» на связи, - откликнулся Ачимович.
- Дело о наезде на женщину раскрыто. Водитель найден.
- Он далеко был?
- Нет, рядом, спал пьяный.
- Я так и думал. Кто раскрыл, гаишники?
- Нет, патруль. Сержант Тараненко и рядовой Штемлер.
- Отлично. Спасибо за хорошую работу! Да, можете сообщить имя водителя?
- Так точно! Сенин Виктор Андреевич.
- Спасибо, связь кончаю.
Милко заулыбался. Преступление раскрыто. Ещё один подонок не ушёл от заслуженного возмездия! Подполковник щёлкнул тумблером. На светящейся автоматической плане-схеме Крыма во всю стену дежурки, у надписи «Бахчисарайский район» вместо красной лампочки «нераскрытое преступление» зажглась зелёная: «раскрытое»...

Больше всего он любил вот так, одним движением пальца, гасить людские беды... Сразу вспомнилась лучшая песня о простом советском милиционере:

Теперь оставалось всего ничего. Первое – доложить комиссару о раскрытии. Второе – на всякий случай проверить по базе данных этого самого Сенина Виктора Андреевича...
Начнём со второго, чтобы предстать перед Зоричем, так сказать, во всеоружии...
- Анна Петровна! Пробей, пожалуйста, вот этого... - он протянул Никитенко бумажку с данными шофёра.
- Есть!
Она, смешно ковыляя на огромных каблуках-шпильках, поспешила к компьютеру...

Дорогой читатель! Как ты представляешь себе компьютер? Как коробочку с системным блоком, экран, клавиатуру и пару динамиков, стоящих у тебя на письменном столе. Ну, ещё рядом может примоститься небольшой принтер...
Но в 1976 году советские компьютеры (тогда они ещё назывались по-другому – ЭВМ) выглядели совершенно иначе...
Вся стена дежурного зала была занята электронной техникой: экраны, клавиатуры, печатающие устройства, многочисленные цветные лампочки... А ведь это был всего лишь интерфейс...

А весь компьютер ЕС-1020 занимал общую площадь 100 м?. В соседнем помещении размещался главный процессор, ещё дальше – периферия: накопители на магнитных дисках, похожие на архаичные однокамерные стиральные машины, и на магнитных лентах – допотопные магнитофоны...
Итак, мадам Никитенко села во вращающееся кресло, засучила рукава синей милицейской блузки, выкурила сигарету и принялась за священнодействие. Длинными наманикюренными пальчиками она принялась набивать на дребезжащей клавиатуре имя, фамилию, отчество «Сенина»... Потом нажала «ввод»...

На мгновение чудовищная машина замерла. Потом стала трястись, грохотать, пищать, мигать лампочками (на какое-то мгновение в зале даже погас свет), по многочисленным экранам ползли странные зелёные зигзаги, из щелей выползали перфоленты и вываливались перфокарты... Так продолжалось минут пятнадцать...

Наконец, из того, что мы называем принтером, а в те далёкие годы оно звалось «АЦПУ» (алфавитно-цифровое печатающее устройство), и было размером с два холодильника, со скрежетом вылезла лента бумаги, похожей на туалетную, только раза в четыре шире и раз в пять толще...
Анна длинным ногтем оторвала распечатку и понесла начальнику.

Тот, щурясь от напряжения, прочитал полуслепой шрифт: «СЕНИН Виктор Андреевич по оперативным учётам не проходит».
Эх! А если бы фамилия была бы набрана правильно, на бумаге оперативный дежурный прочитал бы совсем другое: «САНИН Виктор Андреевич, 1941 г. р., холост, ранее не судим, украинец, образование незаконченное среднее, проживает: Бахчисарайский район, с. Вилино, улица Клубная, д. 15. Место работы: к/х им. XXII партсъезда, водитель а/м ГАЗ-51.

Состоит на особом учёте. Код: “Сломанная стрела”».

Последнее означало: занят на перевозках особо ценных грузов и/или крупных партий денег...